Фадеева А.Г. Специфика квалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего

Материалы Всероссийской НПК “Право. Экономика. Общество” 1 апреля 2017 г.

Специфика квалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего

Specificity qualification of the intentional causes of heavy hearing to health, affected by negligence of death

                                                                                                                                         

Фадеева Анастасия Геннадьевна Fadeeva Anastasiya Gennadevna Магистрант ВСФ ФГБОУВО РГУП, г. Иркутск Fadeeva_ag@mail.ru

 

Аннотация. Одним из достаточно сложных составов преступления является умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. В рамках данного исследования будет предпринята попытка осветить наиболее значимые аспекты данной  квалификации. При этом вопросы отграничения от смежных составов преступлений затрагиваться не будут.

Annotation. One of the rather complex elements of the crime is the deliberate infliction of serious harm to health, which caused the death of the victim by negligence. As part of this study, an attempt will be made to highlight the most significant aspects of this qualification. At the same time, the issues of delimitation from adjacent crimes will not be addressed.

Ключевые слова: тяжкий вред здоровью, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.

 

Keywords: Serious harm to health, intentional infliction of serious harm to health, which caused by negligence the death of the victim.

 

Итак, обращаясь к анализу нормы, содержащейся в ч. 4 ст. 111 УК РФ, обнаруживаем, что в данном случае имеет место быть наличие двойной формы вины, а именно умысел на причинение тяжкого вреда здоровью, а также неосторожность по отношению к смерти потерпевшего. В результате в целях правильной квалификации исследуемого нами состава преступления необходимо установить специфику каждой из форм вины.

Для этого целесообразно раскрыть содержание умысла и неосторожности относительно рассматриваемого нами состава преступления.

Обращаясь к анализу умысла, следует отметить точку зрения, высказанную Л.В. Головко, согласно которой «при раскрытии содержании умысла виновного, судебные органы должны исходить из комплекса всех обстоятельств и учитывать способ и орудия преступления, количество, характер, локализацию телесных повреждений, причины прекращения преступных действий, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения». [11] На наш взгляд, данная позиция подтверждается и материалами правоприменительной практики. В качестве подтверждения приведем пример из практики: «На почве ссоры и возникших личных неприязненных отношений к С. у Г. появился умысел на причинение С. тяжких телесных повреждений. Действуя умышленно, с целью причинения тяжкого вреда здоровью С., Г., не предвидя последствий в виде смерти, хотя при целесообразной внимательности и предусмотрительности должен был и мог ее предвидеть, со значительной силой нанес С. множественные удары руками в область головы и ногами по телу. Продолжая свои преступные действия, Г. взял находившийся рядом табурет и со значительной силой нанес С. не менее трех ударов в область головы сверху. Своими умышленными действиями Г. причинил С. телесные следующие повреждения:

1) Закрытая черепно-мозговая травма в форме: кровоподтеков левой височно-теменной области и лобной области слева; кровоизлияний в кожно-мышечный лоскут головы с внутренней поверхности в лобной области справа и слева, и обеих теменных областях; линейных переломов лобной, правой и левой теменных и левой височной костей, верхней стенки правой глазницы, левого большого крыла основной кости; эпидуральной гематомы в проекции средне-черепной ямки слева в виде теменно-красных рыхлых, фиксированных к твердой мозговой оболочке свертков крови, массой около 15 грамм; субдуральной гематомы в проекции средне-черепной ямки справа в виде бугровато-коричневых в плотно фиксированных к твердой мозговой оболочке свертков крови массой около 50 грамм; субарахноидальных кровоизлияний в проекции правой лобной доли, на базальной поверхности правой миндалины мозжечка; участков размозжения мозгового вещества и толщах правой височной доли и правой лобной доли – относящиеся к причинившим тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.

2) Ссадины тыла обеих кистей и левого коленного сустава, кровоподтеки обеих век обеих глаз, которые расцениваются как не причинившие вреда здоровью.

Смерть С. последовала в результате действий Г. в городской клинической больнице от закрытой черепно-мозговой травмы, осложнившейся развитием двусторонней тотальной пневмонии и легочной недостаточности». [7]

В результате судом дан вывод о том, что при вынесения обвинительного приговора по ч. 4 ст. 111 УК РФ, суд установил умысел на причинение тяжкого вреда здоровья, исходя из всех обстоятельств и учитывал, все обстоятельства совершенного деяния.

В другом деле, где в ходе ссоры А. с Б. на почве ревности Б. умышленно причинил телесные повреждения, в результате чего наступила смерть А. Суд проверив все обстоятельства дела обосновано пришел к выводу о том, что «телесное повреждение, причинило тяжкий вред здоровью А., опасный для жизни человека, но находящееся в прямой причинной связи с наступлением смерти. Согласно обстоятельствам дела, Б. умышленно нанес ей множественные удары руками по голове и туловищу, повлекшие за собой тяжкий вред здравью, а затем приискал имевшийся в квартире острый предмет с режущим краем, которым нанес потерпевшей не менее трех ударов в область правой молочной железы, причинив в совокупности легкий вред здоровью, не находящийся в прямой причинной связи с наступлением смерти, после этого приискал предмет продолговатой удлиненной формы, которым нанес удар в область шеи, причинив ссадину задней поверхности шеи А, не причинившую вреда здоровью человека и не состоящую в прямой причинной связи с наступлением смерти.

Однако, смерть А, наступила через трое суток вследствие преступных действий Б., находящихся в прямой причинной связи с наступлением смерти потерпевшей, которая не охватывалась его преступным умыслом и наступила по неосторожности в результате причинения ей телесных повреждений, причинивших тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека, и находящихся в прямой причинной связи с наступлением смерти. [4]

Таким образом, на основании совокупности всех обстоятельств дела, суд обосновано пришел к выводу о том, что умысел на причинение смерти А. отсутствовал Б., но был умысел на причинение вреда здоровью.

В свою очередь относительно неосторожности в рамках исследуемого нами состава следует обратить внимание, что насилие, которое повлекло за собой причинение легкого вреда здоровью или вреда здоровью средней тяжести, охватывается также диспозициями ст. 131 и 132 УК РФ. В результате чего, представляется возможным обращаясь к анализу особенностей указанных деяний, указать на то, что неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего при совершении изнасилования или насильственных действий сексуального характера охватывается соответственно п. «б» ч. 3 ст. 131 или п. «б» ч. 3 ст. 132 УК РФ и дополнительной квалификации по другим статьям УК РФ не требует.

Между тем, исследуя все специфики квалификации умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, то оно «требует дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ». [9] Между тем, в анализ правоприменительной практики позволяет заключить о том, что в действительности не редко возникают ситуации, кода органы, проводящие расследования в силу наступившей смерти квалифицируют содеянное как убийство, без достаточных на то оснований и не проецируя все обстоятельство совершенного деяния и возможности их отражения специфику признаков, присущих составу преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ. Безусловно, указанная выше квалификация преступного деяния обусловлена в большинстве случаев таким тяжким посредствуем, как смерь потерпевшего. В свой черед, отсутствие проверки и тщательного анализа фактических обстоятельств дела, не позволяет в должной мере установить умысел либо на причинение смерти, либо на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

В частности, обратим внимание на материалы дела, где по приговору суда М. был осужден по ч.1 ст. 105 УК РФ.

Однако, рассматривая данное дело в кассационной инстанции Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда установила, что «действие М, в ходе ссоры были спровоцированы самой потерпевшей В., в результате чего М. ткнул ее ножом, случайно попав в артерию, и от обильной кровопотери смерть наступила через 2,5 часа после случившегося.

Из собранных по делу доказательств суд установил, что 1 ножевое ранение было нанесено М. в ходе ссоры с В., которая так же находилась в тяжелой степени опьянения, глубина раневого канала составляет 3,5 см., после нанесения удара ножом, осужденным не предпринимались какие-либо действия, направленные на завершение умысла на убийство, сама потерпевшая ушла к к соседке К, которая вызвала скорую помощь, по приезду которой В. отказывалась от госпитализации, в результате чего смерть В. наступила от обильной кровопотери, поскольку были повреждены подключичная вена и артерия.

С учетом всех изложенных в деле обстоятельств, судебная коллегия обоснованно пришла к выводу о том, что действия М. судом ошибочно квалифицированы по ст. 105 ч.1 УК РФ, т.е. умышленное причинение смерти другому человеку». [6]

Между тем, в рамках другого дела суд «отклонил довод осужденного о том, что его действия подлежали переквалификации с п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ. Как при этом разъяснил суд, само по себе наступление смерти потерпевшего которое было совершено не непосредственно в процессе нанесения ему телесных повреждений, но по прошествии непродолжительного времени не дает оснований считать, что со стороны осужденного имело место причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. Именно, характер использованного для нанесения потерпевшему ударов орудия, локализация, количество и тяжесть нанесенных потерпевшему телесных повреждений указывают на наличие у виновного лица умысла на причинение смерти потерпевшему, который и был реализован в полном объеме». [5]

При этом, следует отметить, что анализ судебной практики позволяет заключить о том, что вина осужденных по отношению к смерти потерпевшего в большинстве случаев, совершенных преступлений, ответственность за которые предусмотрена ч. 4 ст. 111 УК РФ была выражена в виде небрежности, что обусловлено и содержанием умысла, направленного на причинение тяжкого вреда здоровью. В свою очередь, по заверению Я.А. Кружковой, «небрежность с точки зрения закона представляет собой, непредвиденнее лицом возможности наступления общественно опасных последствий своих деяний, хотя при целесообразной внимательности и предусмотрительности оно должно было и могло их предвидеть. Небрежность отличает то, что лицо не предвидит общественно опасных последствий своих действий. Неосторожная вина в виде небрежности характеризуется двумя признаками: негативным и позитивным». [10]

Если рассматривать негативный признак, то следует признать, что в данном случае он представляет сбой непредвиденнее лицом возможности наступления именно смерти потерпевшего.

В тоже время относительно позитивного признака, представляется возможным указать, что в этом случае лицо должно было и могло предвидеть наступление смерти. Соответственно лицо, которое причиняет тяжкий вред здоровью обязано было предвидеть возможность наступления такого последствия как смерть потерпевшего

Относительно субъективного критерия при совершении преступного деяния, ответственность за которое установлена в рамках ч. 4 ст. 111 УК РФ, представляется возможным заключить о том, что он характеризуется, прежде всего, способностью лица в конкретной ситуации, с учетом его индивидуальных качеств, предвидеть возможность наступления смерти в результате причинения тяжкого вреда здоровью. В свой черед, индивидуальные качества виновного, следует рассматривать, прежде всего, в качестве его интеллектуальных возможностей, а также его физического и психического состояния, жизненного опыта и степени восприимчивости, и т.п.

Так в одном из дел, имевших место в правоприменительной практике было установлено, что «Э., при совершении преступного деяния никаких предметов для лишения жизни потерпевшего не применял. Он нанес только 1 удар кулаком в область шеи. При анализе личности Э., судом установлено, что он специальным приемам единоборства не обучался, специальными навыками не владел. Соответственно, характер действий Э., а также его последующее поведение дают основания полагать, что в данном случае отсутствие умысел на лишение потерпевшего жизни». [2]

В результате изложенного, представляется целесообразным заключить о том, что ошибка в квалификации содеянного была обусловлена тем, что суд, решая вопрос о содержании умысла виновного, не учел, в особенности, способ, характер орудия преступления, локализацию ранений и т. д.

Считаем, что в составах с двумя формами вины имеются последствия желаемые (умысел), о которых забывают, и последствия, которые не охватывались умыслом лица (неосторожность). Так, ч. 4 ст. 111 УК РФ предусматривает умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека (умысел по отношению к данным желаемым последствиям), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (неосторожное последствие, которое не охватывалось умыслом лица, – нежелаемое последствие).

По утверждению отдельных авторов, вопрос заключается в том, «что следует оценивать факт причинения тяжкого вреда. В частности, в том случае, когда он не привел к летальному исходу, его необходимо рассматривать как последствие преступления. Однако, в случае, когда смерть пострадавшего наступила сразу, то в данной ситуации причинение тяжкого вреда представляет собой угрозу причинения смерти, реализующуюся в действительность уже независимо от воли преступника. В указанных случаях причинение тяжкого вреда здоровью человека дает возможность для проявления негативного и необратимого процесса в организме потерпевшего, который завершается его смертью. Следовательно, форма вины в совершении таких преступлений – всегда умысел, который заключается, прежде всего, в создании угрозы причинения смерти. В свою очередь, отношение лица к смертельному исходу самостоятельной формы вины не имеет, по причине того, что вытекает из отношения к созданию угрозы». [8]

Следовательно, если смерть потерпевшего наступает в результате причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать лишь как причинение смерти по неосторожности.

Квалифицировать содеянное по ч. 4 ст.111 УК РФ можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.

Обращаясь к анализ анализу судебной практики и формулируя собственную точку зрения по исследуемому вопросу, стоит заострить внимание на материалах дела, которое имело место в правоприменительной деятельности Президиума Верховного суда Республики Башкортостан, в ходе рассмотрения которого суд пришел выводу о том, что «по смыслу закона умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего имеет существенное отличие например от нападения с применением насилия в целях хищения чужого имущества, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ), различаются с точки зрения деяния (действие, причиняющее тяжкий вред здоровью, и нападение, направленное на завладение чужим имуществом). В частности, наблюдаются разные объекты, а именно: жизнь в одном случае, собственность и здоровье – в другом. Соответственно, предполагается т разное психическое отношение виновных к деянию и его последствиям.

Таким образом, содержащиеся в ст. ст. 111 и 162 УК РФ нормы не соотносятся и как общая и специальная, и по этой причине действия виновных в разбойном нападении, которые были направлены на причинение тяжкого вреда здоровью, подлежат квалификации по совокупности преступлений». [3]

Изложенное выше позволяет сформулировать вывод о том, что правильнее и логичнее считать преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 111 УК РФ, преступлением, охваченным двумя формами вины, по аналогии с иными преступными посягательствами, где законодатель предусмотрел ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины.

Если рассматривать этот вопрос с точки зрения правовой регламентации ответственности за преступное деяние, установленное в рамках ч. 4 ст. 111 УК РФ, в уголовном законе несовершенна: имеются неясности в формулировании определений понятий, пробелы и противоречия нормативно-правового регулирования, неудачные решения в описании отдельных составов преступлений. При этом, следует признать, что правоприменительная практика также предполагает наличие разъяснений закона, относительно содержательности и однозначности отличительных характеристик при квалификации преступлений, в которых наличествует две формы вины. Принятие подобных разъяснений, на наш взгляд, будет способствовать правильности в квалификации содеянного в том числе, по ч. 4 ст. 11. УК РФ

Все выше сказанное позволяет судить о целесообразности комплексного подхода к изучению теоретико-правовых и практических аспектов квалификации деяния, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, поскольку от этого зависит реализация такого отраслевого принципа уголовного законодательства, как индивидуализация ответственности. Изучение научного материала и судебной практики по делам рассматриваемой категории свидетельствует о том, что объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, чаще всего, выражается в нанесении потерпевшему многочисленных ударов руками, ногами, а иногда какими-либо твёрдыми предметами (палками, камнями и др.) в жизненно важные органы (по голове, в грудь, живот), что влечёт за собой причинение ему тяжкого вреда здоровью (по признаку опасности для жизни), а впоследствии – смерть потерпевшего.

Список источников

1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (в ред. от 07.03.2017 N 33-ФЗ) // СЗ РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 2954.
2. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2005 г. (по уголовным делам): утв. постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 10.08.2005 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. № 12.
3. Постановление Президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 23.03.2016 по делу № 44у-42/2016 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант плюс» (документ опубликован не был).
4. Апелляционное определение Московского городского суда от 23.03.2016 по делу N 10-3103/2016 // СПС «Консультант плюс» (документ опубликован не был).
5. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 11.08.2016 N 57-АПУ16-3 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант плюс» (документ опубликован не был).
6. Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Башкортостан от 15.03.2011 .
7. Обвинительный приговор Куйбышевского районного суда г. Иркутска 07.06.2011 по уголовному делу N 1-172/11 [Электронный ресурс] // Куйбышевского районного суда г. Иркутска (http://kuibyshevsky. irk. sudrf. ru).
8. Арутюнов А.А. Соучастие в преступлении / А.А. Арутюнов. – М.: Статут, 2013. – 408 с.
9. Комментарий к постановлениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / под ред. В.М. Лебедева. – М.: Норма, 2008. – 788 с.
10. Кружкова Я.А. Особенности вины при причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего (часть 4 статьи 111 УК РФ) / Я.А  Кружкова // Российский следователь. – 2011. – № 9. – С. 22-25.